БИЛЕТ НА ФРАНЦУЗСКИЙ КОРАБЛЬ

В свои четыре года, девочка уже воды не боялась. Ибо, по суровому обычаю казаков, отец её бросил в воду, и она, верная инстинкту жизни, барахталась, держалась на плаву. Так делался характер. Конечно же, отец извергом не был, если нужно, он сразу бы бросился в воду следом. Но так было в детстве с ним. Так он понимал жизнь и хотел видеть свою единственную дочь, сильной и смелой. Естественно, с девочками так не поступали. Этой девочкой была я.

 Вспоминаю себя в жаркий августовский день на берегу Днепра. Родители готовят лодку, чтобы плыть на остров косить траву, меня берут с собой. Отплыв несколько метров от берега, отец вдруг застывает с веслом, я начинаю плакать и приговаривать:

- Поставьте меня на мою землю!

 Родители вернулись, высадили меня на берег, возле которого стоял вдали наш дом, и уплыли с односельчанами. Работа сельская не ждёт.

Я с благодарностью теперь вспоминаю это умение моих родителей слушать своего ребёнка. Росла я не битая. Но игрушек не покупали, не было за что и я до сих пор не знаю, как это играть в куклы.

 В ожидании родителей с покоса, я строила крепости из песка, смотрела на окружавший меня мир. Тогда я не отдавала себе отчёта, что сижу посередине Украины, напротив  Канева. Я не могла знать, что остров, где косили траву для скота односельчане, скоро облюбуют кинематографисты, чтобы снимать фильм «Иваново детство». Там стояли деревья в воде. Натура! Меня же сверлил вопрос всегда, отчего они не падают? За спиной у меня высились песчаные курганы. Опять же, чуть позже, наедут кинематографисты снимать «Илью Муромца» и девушки из нашего села будут там играть в массовках славянских пленниц. Я же, сидя на соседнем кургане, буду печалиться, что не вышла возрастом в эти пленницы.

 Много воды в Днепре утечёт с тех пор. И никто не сможет предположить, что крик о своей земле будет не давать спать ночью, посредине Франции, а душа моя будет греметь цепями славянской пленницы среди латинского народа.

- Отчего - цепи, - спросите вы. Оттого, что душу и характер мы носим всегда с собой, - куда бы ни уехали, от себя не убежишь. Основные, т. е. естественные наши черты - близость к природе, открытость, вера, порой наивность, фатализм, глубина чувств. Наша классическая литература, опрокидывает мир европейца, вверх тормашками. Они,- латиняне, хотят, если не быть такими, то хотя бы на миг прикоснуться к этой яркой, плачущей или смеющейся душе нашего народа. Пережить хоть пять минут наши трагедии, чтобы идти дальше другими, очищенными. Ибо этой широты и гаммы у европейца нет- индивидуализм, недоверие, ревностное оберегание своего уголка. И эти два менталитета не могут дать скрещение. Блажен, кто верует в то, что материальные блага могут перекинуть мосты через эту пропасть.

 Я не стану идеализировать моих собратьев. Приходилось встречать здесь....! За это время, научилась смотреть на них со стороны, французской. Да, бывало стыдно за наших людей, за их шумливость, отсутствие элементарных правил, манер вести себя в обществе. Упившегося в компании француза не приходилось видеть, а своего соотечественника — да.

 Есть перед Собором Парижской Богоматери один круг, выложенный мозаикой. На это место становятся туристы, поклониться архитектурному памятнику и истории одновременно, загадать желание или попрощаться навсегда. Муж моей подруги, журналистки из Киева, сам тоже журналист, после моего объяснения историчности места, вскочил в этот круг и в эйфории от вечернего Парижа, отбил там чечётку. А рядом стоял француз, смотрел печально и разочарованно:

- наивный он,- только и промолвил. Тут наивность не в чести, жизнь суровая не до этой беспечной черты. И контрастов много. Например, знаменитые французские поцелуи при встрече и прощании. Гарантирую, что они вас утомят. Если вы прощаетесь и, уходя, должны поцеловать максимум четыре раза каждого члена семьи, состоящей из четырех человек, вы просто оборзеете от этого ритуала. А здесь это сведено до автоматизма, но попробуйте упустить этот момент! Люди, вас пригласившие, будут ломать голову над тем, уж не обиделись ли вы за что-то, или не хотите иметь с ними отношений дальше.

Но я немного отошла от сюжета с моим земляком в Париже. В здешнем метро (заверяю вас, что лучше наших метро в Москве, Киеве, Санкт - Петербурге, нет в мире!) мой приглашённый решил выдать концерт из украинских песен в одиннадцать вечера. Душа моего французского знакомого, сморщилась от испуга, как печёное яблоко. В это время здесь, переодетая криминальная полиция, смотрит за порядком, и мы могли бы очень легко загреметь в ближайшее отделение. Пришлось извиниться за своего собрата, мотивируя его подъем от увиденного, результатом нашего ужина в греческом ресторане Латинского квартала. Там мой соотечественник всё норовил говорить с официантом на непонятном языке, заказать вторую бутылку вина, когда уже перешли к кофе.

Мы действительно привыкли в нашей стране пить «до упора» и в любое время суток. Француз же, пребывает в состоянии вкушения, когда берётся за алкоголь. Он может просидеть вечер в ресторане и выпить две рюмки красного бордо, но глотками микроскопическими, будет старательно пережёвывать пищу, остановится, чтобы вести беседу. Затем, довольный всем, уйдёт восвояси. Этикет, правила, он не переступит и никому не создаст неудобств. Не встанет, провозглашая тосты, которые в принципе, кроме многословия, ничего не дают, не засмеется, дёргая официанта без причины. Всё  в рамках приличия.

Итак, мы - в самом центре, возле мэрии Парижа. Великолепная архитектура этого старинного здания, увеличенная эффектом ночного освещения, потрясает. Тут же, на площади, вход в метро. Втроём мы спустились по ступенькам. Правда, перед этим, пришлось, чуть ли не отрывать от фонаря моего земляка, который уже начал петь:

-Маруся, раз-два-три, калина – чернявая дивчына....

Возле схемы метро я искала нужную линию, чтобы добраться до нашей гостиницы на площади Италии. И вдруг - из-за спины голос... с грузинским акцентом:

- Это не та линия, мадам, нужно брать номер шестой.

Оборачиваюсь, стоят два парня, улыбаются. Я тоже улыбаюсь им и думаю себе:

- дорогие мои, где же вы ночуете, одёжка-то мятая, худенькие. Где же ваши матери заплаканные? Что будете есть завтра? Так уж интересен Париж вблизи, как он кажется всем, кто его не видел?

Обмениваемся любезными фразами. Отмечаю на фоне их бедности, речь правильную и галантность по отношению к даме. Нет, эти не пойдут воровать, даже если жизнь загонит в угол. Так мало сказано, так много понято. Удачи вам, вдали от Родины!

 Мой украинский друг, внезапно трезвеет и начинает другой репертуар:

- Ага! Бросили Родину, предали, будут тут милостыню просить!

- Да замолчи ты, - обрываю его ,- лучше Библию почитай.

- А что там, в Библии о них написано?

-Написано не о них, а для нас всех: «Не судите, да не судимы будете». Можешь ты представить,- говорю ему, подталкивая в подошедший вагон. Грузины поскользнулись на запрете. На этой жестокой и холодной войне идеологий, хотя они наверняка политикой никогда не занимались. Человек рождается на Земле, чтобы жить, любить, путешествовать, открывать новое. Жизнь так коротка! И вдруг - запрещено! В капстрану, к примеру, не суйся. Или твои взгляды не соответствуют (можно подумать, что эти взгляды приколочены к тебе гвоздями), или денег нет. Хорошо, что это уже позади, но было, совсем недавно было, а с деньгами так и не полегчало.

Не спешите судить. Разве можно судить человека за то, что он не знает Бога? Чтобы его узнать, надо много выстрадать и прийти к нему. Чтобы знать страну, её законы, надо пожить в ней. А у нас такой возможности никогда не было. Был только грозящий палец начальства, туда - нельзя, там человек человеку волк. Вот и попадаемся, как кур во щи, кто выплывет, а кто - утонет.

Я тоже поскользнулась, но на личном. Случай очень частный, есть варианты более удачные. Имела всё для счастья:  Родину, дом, детей, любимую работу, только семейный корабль получил пробоину и затонул. Пришлось взять билет на другой корабль, французский. Люди на этом корабле, говорят на чужом языке, имеют другие привычки, взгляды, видят мир совсем по-другому. А главное, плывут совершенно в противоположную сторону, не к Днепру, например, а к Атлантическому океану.

Увидев, что везут меня не туда, пригрозила «взрывом» в машинном отделении, потребовала, чтобы высадили на ближайшем берегу, где я буду сама бороться за своё существование.

Твой язык, твой народ, твоя прежняя жизнь, мало, что кому говорят здесь. И ты обречён, посреди Европы звать свой клин...

В последний день отлёта, в аэропорту Шарля де Голля, мой друг совсем был парализован от страха. Перекладывал вещи, тут же забывая, куда положил документы и билет. Боялся перевеса груза, контроля, всякого, кто прикасался к его паспорту. Страх - вот оно рабство, прущее из ушей и носа, лишающее покоя, достоинства. Вот они мы, скифы, дикие и гордые, пришедшие в цивилизованную Европу с рубцами запретов на спинах! Кто же нас поймёт, пожалеет, простит и полюбит?

Странный мы народ. Как получилось, что лучшие имена нации написаны на надгробных плитах на русском кладбище под Парижем? Княгиня Волконская, Тарковский, Некрасов... Видели ли вы могилу Жорж Санд, Руссо под Москвой? Свои исторические памятники духа, Франция бережно хранит у себя...

Жизнь превратила меня, романтическую девочку с берега Днепра, влюблено озирающую окрестности, в женщину сильную и независимую. На другой земле обитания пришлось много поработать над собой. Выучить язык, обзавестись друзьями, найти своё место в обществе. Это нелёгкая задача, начать всё сначала в сорок  лет. Моё начало, родная земля на этом пути, оказались на расстоянии в три тысячи  километров. И болит мне, что народ наш, катастрофически быстро стал терять приобретённое в культуре из-за нищеты, которая заставляет его смотреть себе только под ноги в режиме выживания. Мои коллеги-писатели, друзья, отсылающие мне письма в одном конверте на всех, так будет дешевле. Мой отец, который беспокоился о том, что на гроб денег не хватит, и просил моего сына похоронить его в шкафу...

Европа хороша, но для народа её населяющего. Нам же нужно обустраивать свой дом, свою землю. Кто поможет нам, кроме нас самих? Разве просили кредиты, прибывшие на американский континент? Они сами строили свою Америку и вместе с ней становились американцами. Французы не думают делить свою страну на республику басков или нормандцев.

В России, например, я столкнулась с разными тарифами в гостинице, по национальному признаку. Украинец - одна цена, русский - другая, а уж иностранец - вообще по полной программе. Чтобы не был такой умный и не жил в другом обществе. Если бы об этом узнали директора парижских гостиниц - их бы зашкалило. Париж - столица мира, как известно, и в гостиницах народ крутится со всех стран, но платят монетой здешней, то бишь - евро, не взирая на национальность.

Так может, стоит проснуться от этого кошмара и зажить в своей стране нормально, как цивилизованные люди? Тогда нам будет и в Европе не тяжело, не надо будет покупать билет на французский корабль в одну сторону. Родина - она ведь одна, на всю жизнь, другой не будет. Другая называется - страна обитания, где ты вечно будешь пасынком или падчерицей.

рисунок Рады Заяц